Кто сыграет на скрипке Пикассо?

Гениальность мы привыкли называть тайной. Наивны попытки найти тайну скрипки Страдивари: клей, лак, порода деревьев, форма лекал. Единственная тайна скрипки Страдивари – это сам Страдивари. Единственная тайна Пикассо – это он сам. Сам художник никогда не скрывал секретов своего творчества. Однажды он согласился уже в семьдесят с лишним лет поработать в присутствии кинорепортеров и четырнадцать часов без перерыва писал свою картину. Потом воскликнул: "поддержите меня или я упаду". Этот эпизод довольно типичен – он все время работал, или, говоря более высокопарно, творил. Однако были и противоположные эпизоды. Однажды к художнику пришел друг, чтобы позировать ему для портрета. Просидели вместе восемь часов, но Пикассо так и не притронулся к кисти. Не было вдохновения. Зато портрет Ильи Эренбурга он написал за 10 минут. "Так быстро?" – удивился писатель. "Но ведь я знал тебя 20 лет", – ответил художник.

Ни один самый придирчивый искусствовед не найдет угасания таланта Пикассо ни в 70, ни в 80, ни даже в 90 лет. Он умер на 92-м году жизни, полный творческих сил. Тут, пожалуй, один секрет все же есть. Он всю жизнь влюблялся в прекрасных молодых женщин, и они отвечали ему взаимностью. Но эта тайна долголетия известна со времен царя Соломона. Пикассо никогда не берег себя, ел, пил, курил без ограничений и работал без устали, вернее до полного изнеможения. В отличие от другого творческого долгожителя – Бернарда Шоу – он не был вегетарианцем и не закалялся, как сталь. Он жил, творил и любил на полную мощность – вот и весь секрет. Правда, мощь была настолько велика, что хватило на 90 лет жизни Пикассо и хватит на все грядущее третье тысячелетие.

Наибольшую ярость современников вызвали ранние кубистические полотна: "Чего хочет движение кубистов? а быть может – это просто аборт”. Другие газеты писали, что "кубистический дурман" скоро пройдет и живопись снова станет "французской и христианской". Между тем сам Пикассо избегал теоретических построений. "С пилотом разговаривать запрещается, – сказал он однажды в ответ на просьбы описать истоки кубизма. – Кубизм – это просто полет. Полет фантазии. Полет мысли". Пикассо принадлежит замечательное изречение: "я пишу не кистью, а мыслью".

Лучше всего о Пикассо сказал поэт Рафаэль Альберти: "Пикассо пришел в мир, чтобы хорошенько встряхнуть его, вывернуть наизнанку и снабдить его другими глазами". Да вот беда  – ХХ век оказался не слишком готов к новому зрению. Можно с уверенностью сказать, что до конца нашего века ни одному художнику не удалось продвинуться хотя бы на миллиметр вперед Пикассо. Инстинкт самосохранения заставляет многих осваивать лишь великое прошлое. Даже Сальватор Дали ринулся в объятия старых мастеров, понимая, что в будущем все застолбил его великий соотечественник.

Пикассо ненавидел слово "поиск": "я не ищу, а выражаю то, что во мне уже есть". Вот это тоже многие не могут понять. Миры, открытые Пикассо, – это не стремление открыть неведомое, а рассказ о том, что ему хорошо известно. А известно, что мир наш подвижен и деформирован. Что лицо имеет свою изнанку. Что сущность жизни открывается не только в природном зрении, но и в творящем разуме. Многие забыли, что глаз – это тоже мозг. Пикассо мыслил зрением, чувственно мыслил. Его скрипка, вывернутая наизнанку, заполняет все полотно и весь мир. Она сверхэротична. Кубизм не геометрия, а высокая эротика.

Мне менее интересен классический период в живописи Пикассо, когда он на какой-то период вернулся к античным пропорциям, подражая чернофигурным критским и греческим росписям на амфорах и вазах. Однако вскоре ему стало тесно в рамках древнегреческого реализма, и его керамика стала деформироваться самым причудливым и неожиданным образом. Зачем повторять в живописи мир, уже сотворенный высшим творцом. Куда интереснее создать свое.

Аристотель никогда не понял бы Пикассо, потому что сравнивал художников с обезьянами, передразнивающими реальность. Если это так, то Пикассо взбунтовавшаяся обезьяна, которой надоело передразнивать, и она возьми да и стань человеком.

В 75 лет он сказал о себе: "Смотрите! я начинаю". То же самое он мог бы сказать и в последний день своей жизни.

Пикассо только начинается. Есть скрипка Страдивари, есть "скрипка" Пикассо. Их нельзя превзойти. Можно только создать другое. Говорят, что Эйнштейн плохо играл на скрипке. Это не важно. Важно, что игра на скрипке помогла ему открыть теорию относительности. Если кому-то удастся сыграть на вывернутой "скрипке" Пикассо, он станет величайшим гением нового тысячелетия.