История масонства, ЭКСМО-Пресс, Москва, 2002

Странно, но о масонах у каждого россиянина есть свой устойчивый миф. И хотя никто не знает фактически ничего о масонских тайнах, все пытаются заполнить манящую пустоту своими или чужими домыслами. Виноваты в этом сами масоны. Если люди собрались для хорошего дела, то зачем скрывать свои намерения от других, так называемых непосвященных. Таинственность — вот роковая ошибка, помешавшая масонству стать равноправной мировой религией.

Поначалу это был заговор мыслящих личностей XVIII столетия. Никто не знает, кто именно сочинил легенду о мастере Хираме – строителе храма Соломона, разрушенного римлянами. Важна была идея мироустройства, закодированного в архитектуре. Вслед за каббалистами масоны стали искать в тексте Библии шифры и коды, предназначенные ищущим и пытливым.

Масонская мистика (а без мистики нет масонства) – это мистерия разума. Назвав Бога Архитектором мироздания, масоны зачислили себя в подмастерья разных градусов посвящения. Каждый масон обязан строить храм Разума прежде всего в своей голове. Проще говоря, масонская религия зиждется на главной и первой заповеди – думай! Мало быть добродетельным – надо быть мыслителем. Соответственно, из этого следуют две другие заповеди: учись и просвещай. Или учись и учи. Масон обязан думать. Масон обязан познавать и учиться. Масон обязан учить и просвещать.

Ничего похожего не было в религиях, предшествующих масонству. Там на первом плане добродетели смирения, послушания, бескорыстия. Ни один священник не требовал от прихожан, чтобы они учились и мыслили.

Что заставило Александра I стать масоном? Во-первых, жажда религиозного богопознания, а во-вторых, стремление объединить все религии в одну семью. Храм Христа Спасителя замысливался как Храм всех библейских религий, включая мусульманство и иудаизм. Замыслу не суждено было воплотиться по многим причинам. Николай I был не продолжателем, а могильщиком царствования своего блистательного предшественника. При нем запретили даже преподавание философии. Какое уж тут масонство.

Сила масонов была не внутри лож, а в распространении идеи на весь мир. Финал 9-й симфонии Бетховена полностью масонский, хотя Бетховен никогда не был масоном.

Наполеон, будучи масоном, вынужден был сдерживать свое врожденное солдафонство, и всюду, где утверждалась его власть, тотчас начиналось и просвещение. Император разрушал и завоевывал, а масон писал закон, открывал университеты и школы, покровительствовал наукам и искусству. И все-таки наиболее последовательные масонские правители – это Франклин и Вашингтон.

Американским масонам было легче, чем европейцам. Они возводили храм Разума и строили новое государство на пустом месте. Им не мешал груз предрассудков, потому что все делалось впервые: твори, выдумывай, пробуй. Кое-что все-таки получилось. Возникла новая могущественная и очень жизнеспособная страна.

В России масоны смогли создать новое сословие – интеллигенцию. Чехов не был масоном, но вел себя, как масон: строил, лечил, просвещал, учил, совершенствовал и совершенствовался. Все мистические масонские тайны плавно влились в науку и искусство. “Волшебная флейта” Моцарта – масонская мистерия посвящения. Массовый уход мыслящих дворян в науку – это тоже результат масонского просвещения. “Чинов не хочет знать. Он химик, он ботаник, князь Федор, мой племянник”. Эти жалобы московской барыни из комедии Грибоедова “Горе от ума” обращены к целому поколению, которое под влиянием масонских проповедей ушло в науку

Масонство не терпит мистики ради мистики. Узнал что-то, передай другому и сам поднимайся на следующую ступень, узнавай еще и еще. Вот откуда система градусов посвящения. Важно не то, какой у тебя градус, а повысил ли ты его. Когда Гегель написал, что истина это не конечный вывод, не умозаключение, а процесс, он был истинным масоном. Вся диалектика идет от масонства. Сами по себе масонские мистерии с их циркулями, фартуками, молотками и шпагами не выглядят привлекательными. Однако стоит представить себе, что с завязанными глазами и с циркулем, приставленным острием к груди, идет Моцарт, а живьем в могилу ложится Пушкин, чтобы восстать и глаголом жечь сердца людей, и все тотчас преображается.