“Какая часть “Фауста” лучше – первая или вторая? – спрашивал он у Юрия Любимова”. – “Конечно, первая”. – “А почему? – и сам отвечал после паузы, – Потому что первую часть Гете писал, когда не знал, что он гений. А когда писал вторую, знал”.

У меня такое ощущение, что Эрдман о своей природной гениальности как бы не знал. Его комедия “Самоубийца” была запрещена и пришла на сцену только в 1984 году, когда многие реалии того нэповского быта были уже забыты. Гениального драматурга упрятали за кулисы на всю жизнь, но он никогда не чувствовал себя несчастным.

Все знали, что Эрдман – это Эрдман. За него хлопотали в самых высших инстанциях и однажды добились разрешения на встречу со Сталиным. “Передайте Сталину, что я занят, у меня скачки”, – ответил бесстрашный Эрдман. Думаю, что в истории он останется не пьесой, а самим собой. Эрдман гений жизни. Это когда личность настолько яркая, что совершенно неважно, в чем она отпечаталась. В шутке, в пьесе, сценарии, в красивой реплике, в поступке. Он не был живой легендой. Легендой стал после смерти, а при жизни был “живым, живым и только до конца”.

Для таких личностей, как он, в социуме ниша не предусмотрена. Такие люди существую не благодаря, а вопреки. Врожденный романтизм в нем все-таки был. Первое время он даже полагал, что ссылка пойдет на пользу, даст новый душевный опыт. Шаламовская истина, что лагерный опыт весь и всегда только отрицательный и дать ничего не может, тогда еще не была открыта. Эрдман вернулся из ссылки в ссылку. Даже в хрущевскую оттепель он оставался Мистером Икс. Запрет на его главную драматургию оставался до последнего издыхания советской власти, которую он ненавидел страстно. Многие прожили в советском идеологическом рабстве, так и не поняв своего рабского положения. Некоторые и теперь с гордостью вспоминают, как ловко устроились на голенище сталинского сапога. Эрдман изначально чувствовал отвращение ко всему, что считалось в этой системе правильным и хорошим. Его возлюбленная, актриса Ангелина Степанова, ставшая женой Фадеева, однажды сказала, что у нее был два любимых человека и оба погибли. Один от ненависти к советской власти, другой от любви к той же самой власти.

Все же судьба Эрдмана – это верх трагизма. В титрах “Веселых ребят” его фамилия не значилась. Вся страна смеялась на фильме “Волга-Волга”, не зная имени автора текста. Уморительный фильм Каин XVIII вышел на экран в 1963 году и тотчас был запрещен к показу. Прослушав текст “Самоубийцы”, Станиславский воскликнул: “Гоголь!” Вскоре пришлось писать письмо Сталину с просьбой разрешить репетиции пьесы. Сталин лицемерно разрешил репетировать, но пьеса так и не была допущена к постановке. Арестовали драматурга после того, как Качалов прочел Сталину эрдмановскую вариацию на тему басни Крылова:

Вороне где-то Бог послал кусочек сыра.

Читатель скажет: “Бога нет”.

Читатель милый, ты придира.

Да, Бога нет, но нет и сыра.

Юрий Любимов вспоминает репризу Эрдмана, написанную для Утесова:

“Суфлер шепчет из будки актеру:

– Узнаете в графине свою мать.

Тот берет графин, разглядывает и говорит:

– Мама, как ты сюда попала?”

Веселый был человек.

Конечно, ему приходилось и советскую киночушь писать. За сценарий фильма “Смелые люди” Сталин пожаловал ему Госпремию в 1950 году, но в Союз писателей Эрдмана приняли только после смерти генералиссимуса. Есенин не случайно называл его “настоящим поэтом”. Все, кто смотрел фильмы “Город мастеров” (1965), “Огонь, вода и… медные трубы” (1968), поймут, что имел в виду Есенин. Эрдман поэт и в слове, и в жизни. Он не дожил 14 лет до постановки “Самоубийцы”, но самое обидное, что он не дожил до падения самой непоэтической власти.