Ни стыда, ни совести

(Марио Якоби. “Стыд и истоки самоуважения”. M., 2001, Институт аналитической психологии)

Автор книги – психоаналитик и, конечно же, фрейдист с легким юнгианским окрасом. Поэтому еще до прочтения книги я знал, что стыдом окажется реакция на вытесненные в подсознание детские страхи, связанные с осознанием пола. Согласно Фрейду, мы все поголовно в пятилетнем возрасте переживаем тяжелейшее потрясение, осознав себя девочками и мальчиками со всеми вытекающими последствиями. Ученик Фрейда Юнг, а позднее другие последователи психоанализа попытались слегка подкорректировать австрийского гения. Психоанализ не оправдал возложенных на него надежд. Массовых исцелений после психотерапевтических сеансов не наблюдалось. Человек, как всегда, оказался намного сложнее, чем любая научная гипотеза о нем.

Тем не менее, это никак не сказалось на популярности фрейдизма. Людям полюбилась новая увлекательная игра в подсознание. Под гипноз психоанализа в той или иной степени попали почти вся Америка и Европа. Основатель кибернетики Норберт Винер, пройдя курс психоанализа, сказал: “Я понял, что меня хотят превратить в корову”. На вопрос, как вы относитесь к психоанализу, Ахматова ответила: “Фрейд мой личный враг!”. Потом уточнила: “Кое о чем догадывались и до него, остальное полная чушь”. Еще резче отзывался о фрейдизме Владимир Набоков. Он издевался над психоанализом во всех своих романах и называл психоаналитиков не иначе, как подглядывателями и взломщиками.

В начале 20-х годов в СССР фрейдизм всячески приветствовался и насаждался, как материалистическая теория. Затем Фрейда запретили аж до 1991 года. Оно и понятно, ведь на весь мир в годы перестройки прозвучало высказывание телезрительницы в телемосте СССР – США: “У нас нет секса”. Это верно, секса не было, были только сексоты.

Так что же такое стыд? Боже упаси давать определение такому сложному чувству. Для начала отметим, что это свойство человека. В животном мире столь сложной реакции не наблюдается. Марио Якоби считает, что чувство стыда возникает в тот момент, когда человек чувствует себя беспомощным перед силой, которой он должен подчиниться. Он связывает чувство стыда с личностью и с личиной. Человек существует в обществе всегда в какой-то личине, будь то мундир, вечернее платье или пляжное бикини. Сбрасывание личины делает личность беззащитной. Возникает чувство стыда. Библейский сюжет с Адамом и Евой, вкусившими запретного плода or искусителя и познавшими, что они голы, – одна из первых попыток прикоснуться к тайне стыда. Забавно, что позднее, в аскетическом средневековом сознании, вкушение запретного плода, связалось с интимной близостью между Адамом и Евой. На самом деле Бог не запрещал интимную близость. Считается, что в Раю, задолго до изгнания, у Адама и Евы рождались дети, правда, без родовых мук. Так что же произошло с Адамом и Евой после вкушения плода? Почему до этого они были наги и не стыдились?

Исторически одежда всегда являлась привилегией человека. Рабы или обнажены, или полуобнажены. Чем выше положение в обществе, тем больше одежд. Мантии, мундиры, облачения – привилегия правителей, воинов и жрецов. Цивилизация – право на личину. Чем цивилизованней, тем одетее.

Ритуальная нагота стриптиза или раскованного балета только подчеркивает всеобщую одетость. “В мире не сыщешь лучше одежи, чем бронза мускулов и свежесть кожи”, – возглашал Маяковский, но сам предпочитал желтую кофту, английский костюм и даже смокинг.

Не думаю, что тайну стыда можно познать под научным скальпелем. Сегодня мы присутствуем при грандиозном эксперименте. Эстетика постмодернизма исходит из предпосылки, что все человеческие ценности, в том числе и стыд, носят чисто виртуальный характер. Например, в прозе Владимира Сорокина, Виктора Ерофеева, Егора Радова, Игоря Яркевича человек испражняющийся давно вытеснил человека разумного. Идеологи постмодерна от Дерриды до Гройса настаивают на том, что человек всего лишь раб языка. Чтобы обрести свободу, он должен на языковом уровне нарушить все табу и запреты. С точки зрения постмодерниста стыд – это всего лишь навсего четыре бессмысленные литеры, которые ровным счетом ничего не означают. Разрушив языковые призраки и химеры, человек должен оказаться призраком среди призраков, поскольку человек – это тоже всего лишь семь литер.

Для тех же, кто верит, что человек – это не только семь букв в бессмысленном сочетании, но и нечто, что скрывается за этими буквами, стыд не просто четырехбуквенная химера, а некий бесценный дар, отличающий человека и от животного стада и от толпы. Может быть, стыд – это зеркало, в котором личность видит себя, Адам Еву – Ева Адама.