Константин Кедров: “Крылов ошибался: в знаменитой басне прав не муравей, а стрекоза!..”

“Книжное обозрение”, № 47, 26 ноября 1996 г.

Беседовал Александр Щуплов.

Мы собирались поговорить уже давно. Да все как-то не получалось. Тем часом его имя обрастало слухами: одни говорили, что он основал Общество защиты каких-то насекомых; другие — что стал доктором каких-то наук; третьи читали его книжки иероглифической поэзии и соответственно делились на четвертых — приходивших от них в восторг, и пятых — отплевывавшихся от рисованного авангарда... Мы решили обратиться к самому виновнику кутерьмы. — Многие ваши книжки выпущены в издательстве “ДООС”. Что это за издательство?

— “ДООС” — это “Добровольное Общество Охраны Стрекоз”, сообщество художников и поэтов, возрождающих в поэзии иероглифичность звука и образа. Оно основано мной 1983 году. Девиз общества: “Ты все пела — ЭТО дело” с ударением на слово “это”. Такая вот полемика с дедушкой Крыловым. У него в знаменитой басне прав муравей, а с нашей точки зрения — права стрекоза.

— Почему вы решили охранять стрекоз, а не муравьев или котят?

— Потому что вся советская литература была для нас муравьями. Впрочем, это распространялось и на политику, и на экономику... Да и сейчас, по-моему, дело обстоит так же. И потом в 1983 году “ДООС” перекликалось с аббревиатурой “ДОСААФ” — “Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту”, которое как раз в то время молва переименовала в “Добровольное общество содействия Алиеву, Андропову, Федорчуку”. И еще название связано с китайским “Дао”, хотя мы никакие не даосские монахи, а наоборот.

— Кроме поэтических книжек “ДООС” выпускает и теоретические труды. Я имею в виду вашу книгу “Формула бессмертия Велимира Хлебникова”.

— Это часть моей докторской диссертации. Дело в том, что у Хлебникова была выведена совершенно четкая, математическая формула: он считал, что является одновременно Омаром Хайямом — в прошлом, Лобачевским — в настоящем и Велимиром Хлебниковым — в будущем. Так он рассматривал свое пребывание на Земле, ибо, по его теории, мы живем одновременно в прошлом, будущем и настоящем. Это как в комнате: смотришь вперед — это будущее, оглянулся назад — это прошлое, а там, где ты находишься, — настоящее. Свое открытие Хлебников сделал, размышляя о теории относительности Альберта Эйнштейна. Сейчас многие упорно не хотят обращать внимание на то, что, кроме теории относительности величайшего Альберта, было множество альтернативных теорий, которые исходили из нее, но осмысливали ее совершенно по-другому. В частности, такими гениями были Велимир Хлебников, Павел Флоренский. Последний увидел в теории относительности то, что Эйнштейну открылось незадолго до смерти, когда он писал своему сыну: “Мы-то, физики, знаем, что прошлого, будущего и настоящего нет, и нет никакого времени. Есть только вечно длящаяся вечность. С точки зрения физики этого нет”. Поразительная вещь. Эйнштейн в этом признался в конце жизни, а Хлебников говорил об этом всю жизнь.

— Современный поэт написал: “Времена не выбирают, в них живут и умирают”...

— Хлебников во время Первой мировой войны говорил иначе: “Мы тоже сидим в окопе, но мы воюем не за клочки пространства, мы воюем за время”. Его футуристическое воззвание гласило: “Люди! Мозг людей и доныне скачет на трех ногах, мы приклеиваем этому щенку четвертую лапу — время”. Хлебников считал именно так, и, судя по всему, оказался прав: об этом говорят открытия величайшего астронома Козырева — того, что отсидел 10 лет в советской тюряге, а затем в шестидесятых стал лауреатом Ленинской премии, открыв вулкан на Луне. Многие не знают, как он открыл этот вулкан. Ученый считал, что Время является величиной физической, не исчезающей, как, например, жидкость. И он изобрел такое устройство на ниточках, катушечках, с маятниками и гироскопами, с помощью которого указывались места по Вселенной, откуда идет излучение Времени. На Луне он нашел такую точку. Ею оказался вулкан, притом действующий. А ведь до этого считалось, что на Луне такого не может быть. Его открытие как бы подтвердило предвидение Велимира Хлебникова. Проще говоря: время — оно такое же, как пространство. И хотя пространство мы видим, а время нет, но, тем не менее, оно обладает такой же реальностью... Это означает, что для Хлебникова смерти не было, потому что смерть связана с остановкой времени, с исчезновением. А этого не может быть, раз Время существует всегда. Так появилась книжечка “Формула бессмертия Велимира Хлебникова” — одна из глав в моей диссертации.

— А как называется диссертация?

— “Этико-антропный принцип в культуре”. Она написана по моей монографии “По-этический космос”. Издана была книга в 1989 году издательством “Советский писатель” и — парадокс времени — “под конвоем” двух предисловий.

— Какие еще книги вышли в “ДООС”?

— Потрясающей, на мой взгляд, вещью стала поэма “Свалка” Елены Кацюбы. В ней путем всевозможных лингвистических превращений слон превращается в муху, слово “правда” превращается в “свалку”... Это такая комбинаторная поэзия. Ни одно издательство не бралось издавать такой текст, набранный именно так. Поэтому мы стали сами делать свои книжки, для нас эта задача выполнима. Благодаря этому я впервые издал свою поэму “Свадьба Озириса”, написанную в 1986 году, не так, как она до этого печаталась. А должна она быть напечатанной по принципу шахматной доски. Только так и следует ее читать. Как бы я смог еще издать то, к чему стремился всю жизнь? Мне все время хотелось как-то соединить ноты на уровне “до, ре, ми, фа, соль, ля, си, до” так, чтобы они находились внутри стиха. Так получился сборник “Тон нот”, где ноты вплетены в стих и составляют смысл стиха. Я задумал это лет 20 назад. И вот “мечта идиота” сбылась: книжка в моих руках! И, конечно, хотелось бы сказать о сборнике, который мы продавали в конверте: это сборник поэм “ДООС” из 10 книжечек. Клали в конверт, писали: “ДООС” – и относили в магазин “Гилея”. Не успевали положить его на прилавок, как он раскупалсяся.

— Вот видите, а еще говорят: нет пророка в своем отечестве...

— Может быть, верно говорят. Только что вышел в Голландии журнал, посвященный славянской литературе. Мне очень лестно, что он открывается статьей профессора Вестстайна о “ДООСе”. Он совершенно справедливо впервые четко обозначает место “ДООСа”. По его мнению, раньше “ДООС” был заслонен коммунистической ситуацией. Когда было нельзя, он существовал подпольно. А когда началась перестройка, был заслонен другой политической ситуацией, при которой всем было не до искусства как такового. Это продолжается и сейчас. Но я уверен — наше время пришло. Нынче людей начинает интересовать не красота в политической обертке, а именно красота как таковая, сама по себе. Та красота, которая была обругана всеми критиками прошлого века: от Белинского до Чернышевского. Талантливые люди, они стали ругаться по поводу термина “искусство для искусства”... и наломали дров. Это очень глубокая вещь. “Искусство для искусства” — это как космос для космоса, жизнь для жизни. Это бескорыстное искусство, “золото чистой пробы”... И Вестстайн очень четко это понял и определил. Вообще-то очень странно, что мы известны более в Голландии и Японии. В Японии вышел перевод моей книги, по которой я защитил докторскую. Это и понятно: иероглифичность поэзии нашей японцам оказалась близка.

— Вы выпускаете “Газету ПОэзия”...

— ...Вместе с поэтами Пен-клуба. В ней представлены такие замечательные поэты, друзья “ДООСа”, как Генрих Сапгир, Игорь Холин, Андрей Вознесенский...

Беседовал Александр ЩУПЛОВ.